Церковь Рождества Пресвятой Богородицы в бывшем селе Крылатском – памятник истории Западного округа Москвы. Прежде эта местность входила в состав Московского уезда, отстояв всего в четырех верстах [1] от столицы, и была окружена лесами, полями и лугами. Она располагалась на высоких холмах рядом с Москвой-рекой и, согласно археологическим изысканиям, была обжита с незапамятных времен.
Сохранившийся до наших дней каменный храм построен сравнительно поздно – во второй половине XIX столетия. Его типовой для своего времени архитектурный облик искупается выгодным месторасположением – живописными окружающими просторами, близостью реки, захватывающей перспективой полей, холмов и лесов. Безграничная широта пейзажа вызывает неподдельный духовный восторг, устремленность в бесконечность и восхищение красотой мира Божьего. Прежде от храма просматривались располагавшиеся в двух-трех километрах церкви соседних сел – Хорошева, Тушина и Кунцева. Не удивительно, что уже в XVI веке, а, вполне возможно, и раньше, на этом месте стояли деревянные церкви.
Столетиями намоленная земля пробуждает интерес к прошлому. Рядовой, на первый взгляд, подмосковный сельский храм зовет вернуться вглубь веков, оживить исторические события, вспомнить имена церковнослужителей, жертвователей и боголюбивых прихожан, усилиями которых церковь неоднократно восстанавливалась, порой восставая из пепла в буквальном смысле этих слов.
Лишь незначительная часть изложенных в этой главе данных почерпнута из опубликованных источников; большинство же из них удалось разыскать в исторических архивах. Отрывочные сведения о небогатом сельском храме рассыпаны по множеству рукописных фондов, к сожалению, не составляя законченную картину его жизни. Наибольшее число документов обнаружено в фондах Московской Духовной консистории Центрального исторического архива Москвы (ЦИАМ), несколько меньше выявлено в Центральном государственном архиве древних актов (РГАДА) и Центральном государственном архиве Московской области (ЦГАМО), и совсем немного источников удалось разыскать в Санкт-Петербурге, в Российском государственном историческом архиве (РГИА). Две фотографии 1933 года, запечатлевшие храм до его частичного разрушения, обнаружены в Государственном научно-исследовательском музее архитектуры (ГНИМА).
Исторические сведения о селе Крылатском и церкви в нем
На широких, заросших непроходимыми лесами пространствах Руси издавна средой обитания становились, прежде всего, берега рек и озер. По водоемам и летом, и зимой пролегали пути сообщения и сплавлялся лес, в них ловили рыбу, а по соседству устраивали сенокосы. Село Крылатское было основано на правом берегу Москвы-реки, на высоких холмах, имевших немаловажное оборонительное значение. Строительство городищ – естественных природных возвышенностей, укрепленных на случай военных действий, – характерно как для древних эпох, так и для раннего средневековья. В первой половине XX столетия на эти выгодные для заселения места обратили внимание археологи. Ими были найдены предметы материальной культуры бронзового века, датируемые II тысячелетием до Рождества Христова. В X–XI веках здесь располагались поселения, относящиеся к Дьяковской культуре [2]. После принятия христианства в этих местах проживали славяне, а сравнительно недавно в районе церкви были обнаружены селища с некрополем XV–XVI веков. Вблизи церкви были выявлены восемнадцать валунных надгробий, сходных с другими могильниками Московской земли того времени.
Впервые село упоминается в завещании сына святого благоверного князя Димитрия Донского, Василия Дмитриевича супруге, Софье Витовтовне: «А ис сел из Московских даю своей княгине <…> Крилатьское село, <…> што было за татаром, а княгиня моя даст с того села чернице Софье пятьдесят рублев долгу ее».
Здесь интересно указание о том, что село «было за татаром» то есть, по мнению одного из исследователей, было связано с большим, покрытым травой лугом. Позже на месте этого луга появилась деревня Татарово, вошедшая в приход исстари существовавшей в Крылатском церкви. Впрочем, в справедливости этого предположения можно усомниться, так как лугов при деревнях и селах было великое множество, а Татарово в Московской губернии – лишь одно. Кроме того луг располагался не перед селом (если смотреть от Москвы), а, наоборот, за ним. Согласно другому, более обоснованному, на наш взгляд, мнению, название деревни возникло из-за поселившихся когда-то в этих местах слуг татарских послов.
Село также называлось Крылецким, и это название многие ассоциируют с крыльцом, с въездом в Москву. Существует и поэтическое, хотя и несколько наивное объяснение возникновения этого топонима от вида, открывающегося с Крылатских холмов с высоты птичьего полета, поскольку на одной из карт 1700-х годов село названо «Крылоцким».
Знаменитый историк Москвы, археолог Иван Егорович Забелин (1820–1909), изучавший соседнее сельцо Кунцево, отмечал: «В 1423 году оно принадлежало великому князю Василию Дмитриевичу, а прежде было за каким-то Татаром, оставившим свое имя в названии деревни Татаровой, бывшей в 1572 году селом же. Со времени Василия Дмитриевича Крылацкое постоянно находилось в числе государевых вотчин и было очень любимо царем Иваном Васильевичем Грозным, который, возвращаясь по этой дороге из Волока Ламского или Можайска, всегда в нем останавливался. При нем оно называлось Крылецким, и в духовной [3] царя 1572–1578 годов было отказано [4] царевичу Феодору, младшему сыну, который позже стал царем. В 1554 году осенью на возвратном пути из объезда в Клинские леса на Волок и в Можайск царь останавливался в Крылатском по случаю освящения в нем церкви. В 1563 году царевич Феодор Иоаннович встречал в Крылацком своего отца, возвращавшегося из литовского счастливого похода, при завоевании Полоцка; 20 марта здесь был большой пир, а на другой день, когда государь выехал в Москву и ехал Крылацким полем, к нему явился боярин Троханиотов с новой радостью, что Бог даровал царице сына Василия, который, однако, скончался через 5 недель. В конце XVI и начале XVII столетий Крылацкое и Хорошево принадлежали боярам Романовым, как можно судить по указанию, что оно числилось в вотчинах инокини Марфы Ивановны, матери царя Михаила Федоровича и супруги Федора Никитича, а потом Филарета – патриарха. Таким образом, при царе Михаиле оно снова поступило в дворцовые вотчины. В 1680 году в селе стояла деревянная ветхая церковь Рождества Богородицы, построенная исстари, быть может, еще при царе Иване Грозном».
Неизвестно, было ли связано освящение церкви времени Ивана Грозного с ее изначальным строительством или она в очередной раз возобновлялась после пожара или обветшания старой. Однако можно смело утверждать, что в середине XVI столетия храм уже существовал, а это обстоятельство указывает на самодостаточность населенного пункта, способного содержать храм и его причт.
Расположенное неподалеку от Москвы село всякий раз оказывалось вовлеченным в военные действия. Подмосковная земля была разорена и значительно обезлюдела в годы опричнины (1565–1572). Кроме того известно, что Крылатское и окружавшие его деревни серьезно пострадали во время Смуты и польско-литовского нашествия. В 1619 году в селе останавливались «литовские люди», притесняли местных крестьян и «имали у них хлеб».
В писцовых книгах за 1623–1624 годы мы читаем: «Село Крылацкое, на реке Москве и на речке Меленке, а в нем церковь Рождества Пресвятыя Богородицы, пашни паханые церковной земли 6 четьи [5], да лесом поросло 6 же четьи в поле, <…> сена церковного вниз по Москве реке 8 десятин [6]».
Службы тогда совершал священник Димитрий. То, что поля начинали зарастать лесом, указывает на запустение, вызванное Смутой. Впрочем, плодородные земли вблизи реки скоро начали восстанавливаться. Как и положено, церковь регулярно выплачивала в Патриарший приказ необременительную денежную дань.
Количество приходских дворов со временем менялось. Так, в 1646 году в Крылатском числилось всего восемнадцать крестьянских дворов, в которых проживали двадцать четыре человека, не считая дворов попа Мины Дмитриева, дьячка Данилки Иванова и просвирницы Маланьи. При осмотре церкви Рождества Богородицы в Крылатском в 1680–1681 годах было отмечено, что она «дровяна ветха, а построена де та церковь изстари, а у той церкви на церковной земле двор попа Федора Филиппова, двор дьячка Савки Федорова, двор просвирницы Анницы, Ларионова дочери, а по скаске той церкви попа Федора с причетчики, пашня церковная у той церкви и сенной покос против писцовых книг есть, и тою пашнею и сенными покосами владеют они, а крепостей у них на пашню нет; а та земля в межах того села с крестьянскою землею, <…> а от Москвы до той церкви 4 версты; а по данным книгам с той церкви дани рубль 9 алтын [7] 5 денег [8], и ему попу с причетчики указ против наказу сказан, чтоб он за той землею стоял и от сторон оберегал».
Порой неспешную сельскую жизнь нарушали торжественные проезды царских экипажей на богомолье в Саввино-Сторожевский монастырь по проходившей рядом с Татаровым Звенигородской дороге. Нередко государевы выезды в Подмосковье завершались шумными пирами в соседнем селе Хорошеве.
Кроме обработки земли крестьяне занимались коневодством, охотой и производством строительных материалов. Например, в соседней деревне Татарове находилась каменоломня, в которой добывался белый камень. Другая приходская деревня располагалась на противоположной стороне Москвы-реки. В ней жили государевы рыбные ловцы, ловившие налимов или, как тогда говорили, мней, отчего, вероятно, деревня и получила название «Мневники». В середине XVII века в ней насчитывалось шестнадцать дворов и сорок два жителя.
В самóм Крылатском землепашцы занимались еще и разведением и содержанием коней, так как в XVIII столетии село находилось в подчинении Дворцовой конюшенной канцелярии, центральная контора которой располагалась в селе Хорошеве. Известно, что в середине XVII века окрестности села служили местом царской охоты. Так, в 1647 году государевы ловчие добывали медведя непосредственно возле Крылатского, что указывает на тогдашнюю дремучесть этих мест.
Постепенно леса уступали место пашням, увеличивалось и количество жителей. По переписным книгам 1703 года в приходе церкви Рождества Богородицы числилось уже восемьдесят семь хозяйств. Крестьянские дворы располагались тогда на склонах холма относительно свободно, а композиционным центром поселения служил храм.
В конце октября 1713 года деревянная церковь в селе Крылатском сгорела. Поскольку зимой возводить большой храм было затруднительно, «для поставления святых икон» решили построить временную часовню. За теплые месяцы следующего года новая деревянная церковь была построена и в сентябре освящена. В 1717 году к ней был добавлен придел во имя святителя Николая Мир Ликийских Чудотворца, а в 1734-м ее священника Иоанна Кириллова после многолетнего служения сменил иерей Иоанн Егоров. Именно он весной 1749 года писал в Дворцовую Конюшенную канцелярию Хорошевской волости: «Божия деревянная строения блаженные памяти благоверные государыни Марфы Матвеевны, которая от долгого времени стояния обветшала и вместо оной ветхой церкви вторая церковь деревянная строения блаженной памяти благоверныя государыни царевны и великия княжны схимомонахини Софии Алексеевны, которая церковь от пожарного времени згорела, тому будет ныне лет с тритцать с пять, да во оной церкве книги и ризы и вся церковная утварь пожалована оною благоверною государынею царевною и великой княгинею Софиею Алексеевною, а после де того на оное погорелое место за малолюдством при той церкви прихоцских людей в то село Крылацкое третья церковь деревянная жилая вкладу пожалована думным дьяком Артамоном Ивановым, которая ныне от долговременного стояния весьма обветшала и святый олтарь и боковые стены погнили, також кровли и паперть все обвалилось в которой святей церкви церковные Божественные службы исправлять невозможно, и при оной де церкви ныне имеется церковных денег только два рубли, и из оные денег употребляется на свечи, на ладон и на вино церковное, и оной де церкви построить прихоцкими людьми никак невозможно, поныне же тех прихоцких людей имеется при той церкве малолюдство».
Отец Иоанн сообщал о том, что для строительства нового храма необходим лес, находившийся при деревне Терехово, входившей в приход Крылатской церкви, а также сто рублей на заготовку строительных материалов. В 1751 году на посланный из Дворцовой Конюшенной канцелярии в Московскую Духовную консисторию запрос о перестройке новой церкви было «велено в показанном селе Крылацком ветхую церковь освидетельствовать, нежели де оная подлинно ветха и службы исправлять в ней невозможно, то тое ветхую церковь разобрать и на том же месте вновь деревянную церковь строить позволить по силе святых отец и правил и указов по подобию протчих святых церквей и построя убрать святыми иконами, писанными по древнему православно построенные церкви обычаю и престол устроить и протчим церковным благолепием украсить и приличествующее к освящению все изготовить и всеми потребностями удовольствовать…»
Вскоре отец Иоанн Егоров доносил: «Вместо ветхой вновь деревянная церковь во имя Рождества Пресвятыя Богородицы по силе святых отец правил и указов по подобию прочих светлых церквей олтарем на восток построена и светыми иконами, писанными по древнему православно восточные церкви обычаю убрана, <…> и всяким церковным благолепием украшена».
Особый интерес представляет указание священника на то, что одна из предшествующих деревянных церквей была возведена при царице и великой княгине Марфе Матвеевне. Известно, что она была второй женой царя Федора Алексеевича и овдовела вскоре после замужества, в том же 1682 году. Именно по ее повелению была перестроена ветхая деревянная церковь, известная нам по дозорным книгам 1680 года. Но и новая церковь долго не простояла, по всей видимости, став жертвой пожара. Другую церковь, пришедшую ей на смену, причт и прихожане связывают с царевной Софией Алексеевной, которая правила с 1682-го по 1689 годы, а затем была обвинена Петром I в измене и сослана в Новодевичий монастырь, где и скончалась в 1704 году. Возведенная на ее средства церковь сгорела в 1713-м. Немаловажно и упоминание о том, что в 1714 году храм заново отстраивался на деньги нового доброхота – думного дьяка Артамона Иванова. Как видим, богатых жертвователей на восстановления церквей в царской вотчине хватало, однако и сами прихожане не оставались безучастными к судьбе святыни. Это и неудивительно, ведь именно в церкви крестьянин искал исцеление от болезней, душевное спасение, очищение от страстей и грехов. Молившиеся видели в храме свой Небесный Иерусалим и самого Христа – Царя Небесного, так как церковь издавна уподоблялась Горнему Иерусалиму.
Архитектурные традиции, заимствованные из Византии, со временем претерпевали изменения, композиция и планировка храмов становились разнообразнее, но чаще всего сохраняли образ кубического купольного храма с высоким верхом, закомарами [9] и главой – символом Града Небесного. Даже необученные грамоте крестьяне видели в кресте символ Господа и Его страданий, в купольных барабанах [10] – престол Сил Небесных, в стенах – тело Иисуса, в арках-закомарах – врата Царствия Божия, в окнах – неизреченный свет Христов. Понятна им была и внутренняя символика храма, где на престоле в алтаре незримо восседал Христос, где центральное место занимали иконостас и подкупольное пространство с изображениями важнейших моментов священной истории. Крестьяне, занятые тяжким повседневным трудом и накрепко связанные с землей, отсчитывали время по церковным праздникам.
Деревянные строения не живут без неравнодушного и пристального догляда. Уже через три десятка лет обветшавший храм в Крылатском настоятельно требовал замены, что отражено в письменном источнике, датированном 1749 годом. В нем мы читаем о разборке старой церкви и постройке новой, которую следовало «убрать святыми иконами, писанными по древнему православно восточныя церкви обычаю, а не по иностранных кунштов [11] и престол устроить в вышину аршина [12] шти вершков [13], в ширину аршина четырех вершков и протчим церковным благолепием украсить». В 1769 году при том же священнике Иоанне Григорьеве обнаружилась ветхость церковной крыши и колокольни, а главы требовали «для лучшей впредь прочности обить жестью». В церковь был направлен «архитектуры ученик» Андрей Афонасьев, составивший смету на «исправление ветхостей» с подробным указанием необходимого количества строительного материала и его стоимости. В течение 1770 года все запланированные работы были проведены.
На основании анализа исповедальной ведомости [14] за 1783 год, составленной священником Григорием Ивановым, можно судить о приходе Крылатской церкви того времени. Всего в четырех селениях насчитывалось 117 дворов и 760 жителей. Из них в селе Крылацком было 45 дворов с 273 крестьянами, в деревне Татарово – 38 дворов с 227 православными и 35 раскольниками, в деревне Мневники насчитывалось 14 дворов и 117 человек, а в деревне Терехове – 20 дворов и 137 жителей. Духовное сословие было представлено четырьмя дворами, в которых проживали священник, диакон, дьячок и пономарь.
В 1784 году церковь Рождества Богородицы постигло очередное несчастье – она опять сгорела. О том, каким образом решался вопрос о ее замене, рассказывает архивный источник. В донесении из Крутицкой духовной консистории, которой тогда подчинялся храм, указывалось, что «в том селе имеется церковь деревянного здания, которая от несчастного случая сгорела, и на месте оной, в разсуждении из неимущества, новой еще не сооружено, на построение коей потребно от дворцовой Конюшенной канцелярии выдано 300 рублей, есть ли же к тем деньгам для совершения оной церкви следовать будет в дополнение, то они прихожане сей недостаток мирским коштом [15] исправить готовы, и просили о построении в том селе Крылатском, вместо помянутой сгоревшей вновь церкви. А по справке в консистории оказалось прошлого 784 года ноября 20 дня подмосковных сел Благочинный села Перхушкова священник Василий Иванов репортом его преосвященству бывому Епископу Крутицкому, что ныне Архиепископ Казанский Амвросию представил, что оная Рождественская церковь того ноября 17 дня по отпетии Божественной Литоргии незнанным случаем, кроме церковной утвари, згорела. Посему того ж ноября 27 числа по прошению того села священники Григорей Иванова и прихожаны в силу резолюции его преосвященства, посланным из Консистории ко означенному Благочинному указом, велено вместо оной сгоревшей церкви для хранения утвари и для исправления треб, кроме браков, покуда церковь не выстроится, на первой случай построить дозволить деревянную часовню с тем, чтоб они священники и прихожане о строении вновь церкви имели немедленное попечение, в тем реченой священник и подпискою в консисторию обязан. При оной же Рождественской церкви по разборным 784 года ведомостям показан приходских 111 дворов, церковной земли усадебной, полевой и сенокосной 33 десятины, священноцерковнослужителей на лицо состоит священник Григорей Иванов 60 лет, диакон Григорий Иванов 31 года, женаты, грамоты имеют, дьячок Иван Андрианов 32 лет, пономарь Евдоким Михайлов 30 лет, женаты в стихарь посвящены и грамоты имеют. Того ради в Крутицкой Духовной Консистории определено в Московской Святейшего Правительствующего Синода контору представить доношением, соблаговлено ль будет вышепомянутым просителям в показанном в селе Крылацком, вместо згоревшей, вновь церкви деревянным же зданием на том же месте и то же именование под смотрением и наблюдательством благочинного по чину грекороссийскому строить дозволить, а по построении оной часовню упразднить и о том благочинному послать указ. Мая 23 дня 1785 года».
Вскоре специальным указом было дано благословение на производство работ. Из сгоревшей церкви в новую перенесли уцелевшие в огне антиминс, ковчег со Святыми Дарами, сосуды, напрестольное Евангелие, образа и священные одеяния.
В связи со случившимся пожаром староста деревни Мневники Андрей Макаров обратился к архиепископу Московскому Платону с прошением об отписке от нее пятнадцати дворов, поскольку остальные ее дворы еще раньше относились к Троицкой села Хорошева церкви, и прихожанам лучше было бы ходить туда, нежели дожидаться постройки нового храма и испытывать трудности при переправе через Москву-реку в весеннее половодье. Крутицкая консистория согласилась с этими доводами и всех прихожан деревни Мневники на время приписали к Троицкой церкви.
На смену немолодому уже священнику Григорию Иванову в 1794 году пришел его тезка и однофамилец – иерей Григорий Иванов, прослуживший в храме вплоть до 1816-го. Именно на его долю выпало возрождение церкви после наполеоновского нашествия 1812 года. На этот раз храм удалось уберечь от пожара, уцелела и церковная утварь, однако святой антиминс и срачица жертвенника были похищены. Уже вскоре после ухода французов высокопреосвященный Августин предписал благочинному освятить храм и получить новый антиминс. 2 января 1813 года церковь была освящена вновь.
Благополучие прихода восстановилось достаточно быстро. В ведомости подмосковных имений, разоренных неприятелем, указывается, что в мае
1813-го в селе Крылатском из тридцати семи сожженных домов были заново отстроены тридцать четыре, а в деревне Татарове из сорока семи домов – тридцать семь.
В 1816 году священник Иван Григорьев сообщал в Синод: «При оной церкви нахожусь я 29 лет, а всего от роду 65 лет и другой год в течение как одержим параличем. Что случилось со мной от простуды, и отчего излечиться надежды не имею, а потому и должности священнической справлять не могу, <…> прошу меня именованного по прописной болезни уволить».
В целом священник был в консистории на хорошем счету, но иногда оказывался «невоздержан». По старости и «невоздержанию» он и был уволен на покой. На смену ему прихожане просили назначить ученика Спасо-Вифанской семинарии Ивана Лебедева, однако Консистория предпочла поставить на должность иерея Ивана Афонасьева – зятя уволенного священника, с которого была взята подписка о том, «чтоб он его Иванова до бродяжничества по миру не допустил». Такое по-человечески оправданное решение церковных властей свидетельствует об их понимании сложностей приходской жизни и сочувствии к оставленному без попечения престарелому клирику.
В то время при Крылатской церкви насчитывалось 159 приходских дворов с 472 душами мужского и 503 женского пола. Сохранившиеся церковные метрические книги первой четверти XIX века свидетельствуют о постоянном приросте населения. По заведенному порядку, новорожденных обычно крестили в первые два дня; восприемниками при этом чаще всего становились приходские крестьяне, но иногда – московские мещане или купцы. К сожалению, младенцы нередко умирали от оспы, кори и других инфекционных болезней. В среднем ежегодно появлялись на свет от тридцати пяти до пятидесяти малышей, из них от тридцати до сорока погибали. Все почившие обретали последний приют на церковном кладбище. Ежегодно заключалось от восьми до четырнадцати браков, причем поручителями при этом выступали священник с причтом.
Исполненная древнего правила жизнь церковного прихода нарушалась редко, крестьяне регулярно посещали храм, исправно нес службу причт, поэтому в архивных источниках почти нет известий о храмовой жизни. Лишь серьезные отклонения от издавна заведенного порядка находили место в церковной переписке. Так, например, в 1820 году отвечавший за духовную жизнь округи благочинный церкви села Ромашкова Николай Иванов сообщал в Синод о том, что священник Иван Афонасьев «ведет себя несоотносительно своему званию, а именно бывает нередко нетрезв, вздорен, драчлив, находится по прошению прихожан под следствием. Меня благочинного ни в чем не слушается». По приказу Московской Духовной консистории было проведено дознание. Священники Троицкой Хорошевской и Знаменской церквей сообщали, что пьяным его никогда не видели, а диакон и дьячок Крылатской церкви заявили о том, что он редко бывает нетрезв, впрочем, по характеру своему вздорен, драчлив и благочинному своему не послушен. Был допрошен и сам обвиненный священник Иван Афонасьев, заявивший, что должность свою «справляет беспорочно», горячительных напитков не употребляет, кроме белого и красного вина. В результате дознания священник был осужден и провел два месяца под строгим «усмотрением его жизни», в течение которых вел себя «трезвенно и кротко» и в результате был опять допущен к исправлению своей должности. В дальнейшем он ни в чем предосудительном замешан не был, и прослужил в храме вплоть до 1838 года.
Сведения о состоянии храма Рождества Богородицы в первой трети XIX столетия дает клировая ведомость за 1830 год. Она свидетельствует о том, что церковь «построена которого года неизвестно, тщанием всех прихожан. Зданием деревянная с таковою же колокольнею, крыта железом, крепка. Престол в ней один во имя Рождества Пресвятыя Богородицы. Утварью достаточна. Причту положено по штату издавна: священник, диакон, дьячок и пономарь». Площадь церковной земли соответствовала норме, установленной в свое время Синодом для сельских храмов: усадебной – три десятины, пашенной и сенокосной – тридцать три десятины. Земельный план и межевая книга хранились в церковной ризнице. Клир землей не занимался; ее издавна возделывали крестьяне, за что ежегодно выплачивали церковнослужителям двести рублей. У клириков были собственные деревянные дома, располагавшиеся на церковной земле. Денежные оклады клирикам не полагались; они жили на деньги, получаемые за землю.
Опись церковного имущества была проведена в 1813 году. В соответствии с установленными правилами при храме хранились приходно-расходные книги, а также копии метрических книг с данными о рождении и смерти прихожан и исповедные росписи. При церкви проживали сироты – дочери бывшего священника и умершего дьячка, а также вдова покойного дьякона. Среди прихожан Крылацкой церкви в «Коннозаводской Хорошевской волости» перечислены 484 жильцов в 68 крестьянских дворах. Кроме того в деревне Татарове в 45 дворах с 286 жителями проживали 25 раскольников. В деревне Терехове в 30 крестьянских дворах числились 207 человек, а в Немниках был 31 двор со 209 жителями. Всего же в 183 дворах проживали 1 214 человек.
Приписных и домовых церквей при селе не было. В двух верстах от храма Рождества Пресвятой Богородицы располагалась церковь Знамения Божией Матери в Кунцеве, в трех верстах – церковь Живоначальной Троицы в Хорошеве и на таком же отдалении – церковь Живоначальной Троицы в Троице-Лыкове.
Новая клировая ведомость церкви, датированная 1842 годом, не сообщает почти ничего нового за исключением того, что в ней с 1838 года служил священник Петр Александрович Орлов. Общее количество приходских дворов увеличилось на 4 двора, а прихожан – на 26 человек, достигнув 1 240.
Характер планировки села определялся, прежде всего, спецификой местности и рельефа, хотя к тому времени застройка была уже в достаточной степени регламентирована. Как видно из плана 1844 года, индивидуальные дворы с домами и небольшими приусадебными участками располагались по сторонам широкой улицы попарно через свободную от застройки пространственную зону, что было необходимо в противопожарных целях. Единственная улица Крылатского постепенно спускалась от храма по пологому восточному склону и почти под прямым углом сворачивала к реке. За домами располагались небольшие прямоугольные приусадебные участки с огородами. К сожалению, нередким бедствием для русских сел и деревень были пожары, однако богатые лесные угодья и сноровка крестьян позволяли быстро восстанавливать свои хозяйства собственными силами.
Каменный храм Рождества Пресвятой Богородицы
В середине XIX столетия деревянный храм, перестроенный в 1785 году, уже не удовлетворял потребностям многочисленных прихожан. В 1859-м священник Петр Орлов обратился к Преосвященнейшему митрополиту Московскому Филарету (Дроздову; 1782–1867) с прошением, в котором указывал: «В нашем селе церковь имеется деревянная холодная, отчего в зимнее время свщенноцерковнослужители и прихожане терпят крайнюю нужду от холода. По сему по согласию и желанию прихожан желаем вместо деревянной трапезы [16] к настоящему храму пристроить каменную теплую трапезу с двумя в ней престолами и с колокольнею каменною ж; самый храм, основанный на каменном фундаменте, довольно просторный и крепкий не имеет нужды до времени в пристройке, в котором во время пристройки может совершаться без помешательства и Богослужение. Сами мы в 1856 году октября 17 дня утруждали прошением <…> из старого каменного здания строить теплую трапезу <…>. Посему ныне и желаем строить каменную трапезу с колокольнею из нового кирпича по плану, исполненному архитектором Дрегаловым и сметою его, простирающейся на сумму 10 801 рубль…»
Священник указывал, что храм располагал лишь 4 150 рублями, но обещал при этом, что недостающая сумма будет восполнена прихожанами, кроме того собственными силами будет организовано изготовление кирпича. К прошению был приложен «приговор» прихожан, также просивших позволения старую деревянную трапезу и колокольню сломать, заменив их каменными.
В Центральном государственном архиве древних актов сохранились чертежи, выполненные Василием Григорьевичем Дрегаловым – известным русским архитектором, долгое время проработавшим в Дворцовом ведомстве. Привлечение к работам столь крупного специалиста свидетельствует о значимости Крылатского храма.
Порядок первоочередного устройства теплой каменной трапезы со следующей за ним перестройкой основного объема храма обычен для русского строительства того времени. При этом, как правило, каменная церковь по площади превосходила прежний храм; в ней нередко появлялись дополнительные приделы.
На чертежах, выполненных Дрегаловым, представлены фасад, план и разрез предполагавшейся к строительству церкви. Архитектура вновь возводимой части, состоявшей из трапезы и колокольни, решена в духе эклектики – господствовавшего тогда направления в русском храмовом строительстве. Как архитектурный стиль эклектика представляла собой искусственное соединение форм, принятых в различные предшествовавшие эпохи. Так на фасаде спроектированного Дрегаловым здания мы видим угловые пилястры [17] и карнизы [18], характерные для классицизма, в обрамлении же окон с боковыми колонками и в шатровой форме колокольни читаются черты образцов древнерусского зодчества.
Определенный интерес для истории архитектуры представляет изображенный Дрегаловым основной деревянный объем храма, поскольку на территории Москвы почти не сохранились деревянные церкви прошлых столетий; мало их и в ближайшем Подмосковье. Он представляет собой традиционный для строительства XVII–XVIII веков тип многоярусного храма «восьмерик на четверике» [19], исполненный в духе русского барокко [20]. Причем в конце XVIII столетия, когда был заново отстроен новый храм, подобные сооружения стали все более походить на деревянные реплики каменных церквей рубежа XVII–XVIII веков. Это заметно не только в общих силуэтах построек, но и в стремлении закрыть первоначальный сруб тесовой обшивкой и увеличить размеры прямоугольных окон. Следует отметить, что архитектор Дрегалов, желая придать церкви архитектурно-художественную целостность, наделил объем деревянного храма большими окнами, обрамив их боковыми колонками, исполненными в духе старинного каменного зодчества.
Однако этот проект был поставлен церковным начальством под сомнение. На прошении резолюцией «Его Высокопреосвященства 29 апреля 1859 года № 1663» предписано: «Пристройка каменная к деревянной церкви окон и фасада могут повредить прочности деревянной церкви. Предложить прихожанам, не разсудят ли лучше деревянную церковь оставить в ея древнем виде неприкосновенно; каменную теплую церковь построить отдельно с одним пристолом. Таким образом, деревянная церковь будет сохранена в своем древнем виде. Издержек будет меньше, каменная церковь иметь будет внутри более правильный вид, когда олтарь будет прямо на восточной стороне пред очами всех молящихся, а не в стороне, как на представленном плане».
Прихожанам пришлось объяснять руководству, что село «расположено по скату крутой горы на две стороны; на вершине горы, в конце села устроена церковь, по обеим сторонам которой находятся крутые и глубокие овраги; с западной же стороны, где бы могло быть удобным места для постройки нового храма, в 20 саженях [21] стоит общественный хлебный магазин; кроме же сего удобного места по причине означенных оврагов для построения храма вблизи к селу Крылатскому не имеется. Посему просим, согласно прошению их, приходского священника со старостою церковным, дозволить отломать деревянную трапезу с колокольнею, а на место оной пристроить каменную трапезу с таковою же колокольнею, по представленному по прошению священника плану, а чтобы изменения фасада и окон в существующей ныне деревянной церкви, через пристройку каменной трапезы и колокольни не могло повредить заданию, они желают оставить оную в прежнем ея древнем виде без всяких изменений».
Консистории в очередной раз предстояло рассмотреть соображения прихожан. При решении вопроса было отмечено, что количество приходских дворов при церкви к 1857 году увеличилось до двухсот одного с полутора тысячами жителей. Для дополнительного «дознания» в Крылатское был направлен благочинный из села Фили, священник Алексей Орлов, который доносил, что храм с трапезой – квадратные, размером в двенадцать аршин, что они маловместительны, а в зимнее время – неудобны, поэтому необходимо вместо существующей деревянной, холодной трапезы устроить каменную, вместительную, теплую, с колокольней на старом, удобном для постройки месте.
К окончательному решению вопроса была подключена Московская Удельная контора, ведавшая дворцовыми землями. В 1861 году она уведомила Консисторию о том, что ею были представлены на утверждение Департамента уделов проект и сметы на постройку церкви в селе Крылатском. Площадь предназначавшейся к строительству каменной трапезы доходила до 33 квадратных саженей, на которых могли поместиться до 550 человек, а между тем сумма, испрошенная на эту пристройку, оказалась довольно значительной, и даже за исключением леса, который предполагалось взять из казенных дач бесплатно, доходила до 10 800 рублей. На эти деньги вполне можно было выстроить новый каменный храм, тем более что запроектированный фасад показался авторам отчета «неблаговидным», кроме того сама мысль пристроить обширную каменную трапезу к старой маловместительной деревянной церкви, по их мнению, была недостаточно обоснована. В результате Удельная контора поручила архитектору Рафаилу Тобиевичу Водо (1817–1881) составить проект новой каменной церкви согласно одному из «нормальных» чертежей, а также сметы материалов и затрат, необходимых на постройку, и представить документы для дальнейшего согласования.
Церковнослужители и прихожане согласились с этим мнением и «решились ныне устроить новый каменный теплый храм отдельно, не касаясь деревянного, по плану, исполненному архитектором Удельной Конторы г. Водо, постройка которого простираться будет, по смете архитектора, до 6 688 руб. 90 копеек серебром. Церковной же суммы имеется на сей предмет 5 000 рублей серебром, недостаток ее восполняют прихожане сбором на постройку храма по 1 руб. серебром с души и пожертвованием 3 ½ десятин земли из собственных дач, годной для выделки кирпича с собственным устройством кирпичного завода. Почему просят дозволить им на церковную сумму приступить к постройке нового теплого храма».
Переписка по вопросу строительства церкви продолжалась вплоть до начала 1863 года, когда за подписью митрополита Филарета была выдана разрешающая храмоздатная грамота «с тем, чтобы: 1. Построение сие было произведено согласно с одобренным проектом, под надзором архитектора, имеющего о своих познаниях в архитектуре и строительном искусстве законное удостоверение, и под наблюдением местного благочинного; 2. Чтобы здание храма, по подобию прочих церквей, было обращено алтарем на восток, престол и жертвенник был узаконенной меры – вышиною один аршин и шести вершков, а длиною и шириною сообразно с потребностию и пространством алтаря; и 3. Что бы по устроении сего храма благочинный и староста просили разрешения на освящение онаго особо, с приложением описи храма и его имущества, как то книг и прочих принадлежностей священнослужения; о чем сия грамота за подписанием с приложением печати и дана в царствующем граде Москве 1863 года генваря 22 день».
Возведен и освящен храм был лишь в 1868 году. Возможно, столь долгое строительство церкви среднего размера объясняется тем, что значительное участие в ее строительстве принимало занятое своими делами небогатое местное население. С другой стороны, сооружение храма совпало с осуществлением реформы, хотя и освободившей крестьян от крепостной зависимости, но при этом значительно осложнившей их имущественное положение. Видимо, стеснены были строители в средствах, если основной куб теплого храма остался без трапезы и обычных для русской архитектуры апсиды [22] и колокольни. Алтарь с тремя престолами выделялся изнутри столбами и арками, но не отмечался, как обычно, с востока пониженной пристройкой. В своем первоначальном виде храм вообще производил впечатление незавершенного, лишь пристроенные позже колокольня и узкий переход к ней придали ему более привычный вид.
Архитектор Водо ко времени проектирования здания церкви был уже опытным мастером своего дела. Он учился в архитектурной школе Экспедиции кремлевского строительства, в 1838 году ему было присвоено звание архитекторского помощника на строительстве Большого Кремлевского дворца.
В 1845–1858 годах Водо служил рисовальщиком в комиссии по строению храма Христа Спасителя, в 1851-м получил от Императорской Академии Художеств звание «назначенного в академики», а в 1852-м стал полноценным академиком. С 1860 года он состоял в архитекторах Московской удельной конторы, где и получил заказ на проектирование церкви в дворцовом селе Крылатском. К сожалению, авторские чертежи храма, некогда хранившиеся в его ризнице, не сохранились.
По своему творческому методу, что видно на основании отстроенного здания, архитектор Водо мало чем отличался от других зодчих своего времени. Задуманная им церковь является ярким представителем стиля эклектики, стремившегося создать нарядный облик здания посредством соединения архитектурных деталей различных предшествующих эпох. В случае Крылатского храма это, прежде всего, выражается в сочетании характерных древнерусских форм с классицистическими. Во внешнем облике церкви от древней Руси идет композиция основного прямоугольного куба с традиционным пятиглавием в завершении; стены ее фасадов поделены плоскими лопатками [23] на три прясла [24], карниз здания украшен поребриком [25]. В этой ретроспективной подражательности просматривается стремление сохранить связь с национальными основами русской архитектуры. К классицистическим чертам можно отнести широкий антаблемент [26] в завершении фасадов, большие с полукруглой перемычкой окна, обрамленные простыми рамочными наличниками, спокойная, незагруженная декором гладь стен, лаконичный и разреженный ритм оконных проемов. Геометрически четкие очертания храма ориентированы на части света. Заметно, что его завершающее пятиглавие, состоящее из пяти хрупких глав, масштабно мало относительно массива основного объема. Внутреннее пространство храма – свободное, сводчатое, без светового барабана и промежуточных опор освещается одним ярусом окон. В целом силуэт храма активно воплощал в жизнь идею возвышения над бренностью бытия.
По существу вновь отстроенное здание получилось ненамного вместительнее предшествовавшего. Более того, ярусный объем деревянного храма был больше и светлее, поэтому вскоре встал вопрос о расширении каменной церкви и придании ей большей представительности. В июле 1877 года новый священник храма, Константин Иванович Цветков вместе с церковным старостой, крестьянином Никитой Петровичем Шонихиным обратились к епископу Игнатию (Рождественскому; 1827–1883), викарию Московскому с прошением, в котором указывалось: «При нашей Богородицерождественской церкви колокольни в настоящее время не имеется, колокола же висят на деревянных столбах, которые требуют частой поправки; посему мы по желанию крестьян своего прихода имеем намерение построить каменную колокольню, с одной стороны на средства церковные. С другой стороны прихожан, изъявивших полное желание усердствовать такому благому делу. Посему покорнейше просим Ваше Преосвященство разрешить нам постройку каменной колокольни по приложенным при сем прошении трем чертежам».
В дальнейшей переписке по этому вопросу указывалось, что храм располагал денежными средствами в сумме 2 150 рублей, из которой 2 000 рублей просители намеревались потратить на предполагавшуюся постройку, причем еще по два рубля с души должны были внести семьсот двадцать прихожан. Кроме того, селяне обещали оказывать всемерную помощь в работе и доставке строительных материалов. Московская Духовная консистория дозволила простроить новую каменную колокольню согласно утвержденному плану. В Центральном историческом архиве Москвы в фонде Московского Губернского правления сохранились одобренные Строительным отделением чертежи с планом и фасадом старой церкви и новой колокольни, выполненные архитектором Стратилатовым.
Андрей Николаевич Стратилатов (1841–1892) в 1864 году окончил Московское дворцовое архитектурное училище и работал в Строительном отделении Московского губернского правления. Кроме колокольни в Крылатском он спроектировал несколько торговых и жилых зданий в Москве. Как и архитектор Водо, Стратилатов в своих постройках эклектически сочетал архитектурные мотивы различных эпох.
Трехъярусная колокольня имеет характерное для древнерусской архитектуры восьмигранное шатровое завершение со слуховыми окнами [27] и килевидными кокошниками [28] в основании шатра, в то время как широкие арочные пролеты верхних ярусов с пилястрами и полуколоннами по сторонам напоминают классические формы. Если нижний прямоугольный ярус колокольни имеет близкую к основному храмовому объему плоскостную декорацию, то верхние со скошенными углами, полуколоннами, широкими и насыщенными межэтажными поясами решены более рельефно. Высокая и стройная колокольня значительно обогатила силуэт храма, превратив его в архитектурную доминанту, видимую издалека.
Храм соединялся с колокольней неширокой папертью (переходами), что придало всему комплексу традиционный характер – выстроенных по одной продольной оси церкви, паперти и колокольни. Из плана видно, что в то время храм был трехпрестольным. Боковые престолы, посвященные Казанской иконе Божией Матери и святителю Николаю Мир Ликийских Чудотворцу, располагались по сторонам центрального, более широкого помещения алтаря.
В 1884 году Строительное отделение при Московском Губернском правлении утвердило план и фасад каменной с железными решетками ограды при церкви Рождества Богородицы. Она также выполнена в эклектических формах – с классического вида столбиками и древнерусскими деталями трехпролетных ворот. Исторический вид ворот и ограды может послужить образцом для проектирования в дальнейшем более нарядного и представительного ограждения для храмовой территории.
В 1893 году в церкви Рождества Богородицы ремонтировался иконостас. Об этом событии мы, к сожалению, узнаём только из заглавия дела в описи, само же дело не сохранилось. Можно лишь предположить, что иконостас каменной церкви настоятельно требовал ремонта, поскольку был перенесен из старого деревянного храма и со временем обветшал. С другой стороны, деревянное строение было значительно выше каменного и вполне могло иметь другую конструкцию. Обычно вместе со строительством новой церкви устанавливался и новый иконостас, считавшийся более совершенным, чем прежний. Другого облика требовал главный иконостас и в связи с устройством двух боковых приделов, имевших собственные иконостасы.
Спустя четверть века после строительства живопись на иконах значительно потемнела и требовала очистки. О таком подновлении речь зашла в 1894 году, когда в протоколе Московской Духовной консистории было записано: «1894 года марта 10-го дня по указу Ея Имп. Вел. Московская Духовная консистория слушала: Прошение причта и старосты Богородицерождественской села Крылатского церкви Московского уезда, в коем объясняет, что в их церкви требуется промыть все 3 иконостаса и расписать стены храма внутри священными изображениями, на что они и просят разрешения. Суммы церковной 2 000 рублей на означенную работу имеется, и археологических редкостей в их храме не имеется, так как он построен в 1868 году. Под сим прошением местный благочинный засвидетельствовал, что в предполагаемых работах по Богородицерождественской церкви настоит нужда, потребные для сего средства имеются, и важнейших нужд по церкви нет, посему к удовлетворению прошения препятствий не представляется». На прошении начертана резолюция: «На разсуждение Консистории».
Рассмотрев вопрос, Консистория разрешила промыть все три иконостаса и расписать стены храма изнутри «священными изображениями, с тем, чтобы работы сии были произведены под руководством опытного мастера и наблюдением местных благочинного, причта и старосты церковного, чтобы священные изображения были написаны согласно требованиям церковной живописи…»
К сожалению, тогдашние храмовые росписи не сохранились, равно как неизвестен нам и вид иконостасов, устроенных вскоре после строительства каменной церкви.
На рубеже столетий Крылатский приход насчитывал уже триста четырнадцать дворов с почти двумя тысячами жителей. Дома стояли вдоль нескольких улиц. Кроме того, за приходом, кроме крестьян, числилось около сотни дач. В популярном среди москвичей живописном селе Крылатское проводила летние месяцы семья выдающегося архитектора Ф.О. Шехтеля (1859–1926). В 1911 году организатор российского кинопроизводства, предприниматель, продюсер, режиссер и сценарист А.А. Ханжонков (1877–1945) снимал здесь пользовавшийся впоследствии шумным успехом первый русский документально-игровой боевик «Оборона Севастополя».
Церковный причт в составе священника, диакона и псаломщика с трудом справлялся с многократно возросшими нагрузками и для удобства совершения богослужения и церковных треб настоятельно просил Консисторию об учреждении при их храме второй псаломщической должности. Консистория, в свою очередь, ходатайствовала об этом перед Святейшим Синодом, в результате чего должность была введена. Содержание причта за счет прихожан и дачников было вполне достаточным; благополучно проживало и само население значительно расширившегося подмосковного села.
В 1907 году крестьяне Крылатского пожертвовали часть своей земли близ железнодорожной станции Кунцево на устройство приюта. Проект этого богоугодного заведения так же как и деревянного дома для проживания монахинь с однопредельной церковью в честь преподобного Серафима Саровского был одобрен Консисторией и Строительным отделением Московского Губернского правления.
В 1910 году производилась страховая оценка Богородицерождественской церкви. Из описания строений мы узнаём, что кирпичная церковь «выкрашена известью с мелом. Цоколь из белого камня. Внутренность церкви оштукатурена. Крыта железом, окрашена зеленой масляной краской. Длина церкви, считая и колокольню, 10 саженей; наибольшая ширина 8 саженей, высота до верха карниза 4 сажени 2 аршина. Паперть – ширина 3 сажени и длина 3 сажени. Обмер сделан снаружи. На церкви имеется пять глав, все над срединой храма. Больших окон в церкви восемь штук – вышина 4 аршина 7 вершков, ширина 1 аршин 12 вершков и два малых вышина 3½ аршина, ширина 1 аршин 3 вершка. Наружных створчатых железных дверей одна, и две из дерева на паперти. Внутренних дверей двухстворчатых две. Иконостасов в церкви три. Богородицерождественский – длиною 2 сажени 2 аршина, вышиною 2 сажени 2 аршина – оценен в 25 000 рублей. Казанской Божией Матери и Николая чудотворца одинаковы: длина 2 сажени 1 аршин, высота 2 сажени 1½ аршина – ценены каждый в 2 100 рублей. Иконостас весь оценен в 67 000 рублей. Церковь отопляется духовою печью. Колокольня в три яруса. Общею высотою от верха карниза 12 саженей. Время строительства Богородицеркождественского храма – 1868 год. Строение сохранилось хорошо. Оценка вместе с иконостасом и колокольнею – 20 200 рублей.
Сторожка при церкви каменная крыта железом, выкрашена мелом, построена в 1894 году, высота ее до карниза 4 аршина, длина 8 аршин, ширина 7 аршин. Окон в ней 4, вышина их 1 аршин 12 вершков, ширина 1 аршин, рамы двойные, печь одна русская и одна деревянная дверь. Строение сохранилось хорошо, оценка его 800 рублей».
Внешний вид церкви и сторожки до их разрушения изображен на фотографиях Лебедева, датированных 1933 годом.
Последним дореволюционным документом, непосредственно относящимся к храму, является клировая ведомость за 1916 год, в которой записано: «Церковь Рождества Богородицы в селе Крылацком. Церковь построена в 1868 году тщанием прихожан и доброхотных дателей. Зданием каменная, крыта железом, крепка. Колокольня так же каменная, построена в 1879 году, крепка, крыта железом. Престолов в ней три: 1) Во имя Рождества Пресвятой Богородицы. 2) Казанския иконы Божия Матери и 3) Св. чудотворца Николая. Утварью достаточна.
В селе Крылацком 159 дворов, 420 мужчин и 523 женщины. В деревне Татарове 90 дворов, 244 мужчины, 274 женщины. В деревне Терехове 66 дворов, 163 мужчины и 190 женщин. В деревне Мневники 77 дворов, 244 мужчины и 242 женщины. Духовенства 6 дворов, 23 человека жителей. Раскольников 6 дворов, 25 человек. Всего крестьян 386 дворов, 2 273 жителя.
Земли усадебной 2 десятины 500 кв. саж., пахотной 27 десятин 1586 кв. саж., сенокосов 6 десятин. Пахотная земля, из которой 5 десятин мелколесья, находится близ церкви, а сенокосная в расстоянии 1 версты. Всего 36 десятин 2 057 кв. саж. <…> Церковная земля средняя. Сдается крестьянам в аренду, кроме усадебной и мелколесья, за 325 рублей в год.
Дома священно- и церковнослужителей деревянные. Каменная сторожка, деревянный крытый железом сарай и крытый колодец у ограды и другой под горой.
Опись имущества 1813 года. Другая 1868 года к прежней приписка (1916 года), и в настоящее время заведена опись по новой форме.
В приходе школы: Крылатская земская и Татаровская земская.
Церковный староста московский купец Козьма Ефимович Привезенцев. Священник Сергей Петрович Ильинский – 39 лет. Определен в церковь в 1910 году. Заштатный протоиерей Николай Михайлович Соколов. Уволен за штат 13 августа 1910 года…»
К сожалению, подробного описания церкви с описью имущества, включая иконостасы и настенные росписи, в архивах не обнаружено. Однако следует полагать, что священники Петр Михайлович Орлов, Константин Иванович Цветков, Николай Михайлович Соколов и Сергей Петрович Ильинский, служившие в церкви во второй половине XIX – начале XX веков, многое сделали для обновления и обустройства вверенного им храма, для духовного и нравственного воспитания проживавших в округе прихожан.
В 1919 году за подписью священников Сергия Ильинского и Александра Голубкова была составлена сохранившаяся в Центральном государственном архиве Московской области опись движимого церковного имущества. Из нее следует, что сельская Крылатская церковь не отличалась богатством внутреннего убранства, не было в ней и древних реликвий: «Во всех трех приделах три св. престола дубовые, три жертвенника – тоже дубовые; в каждом приделе находится по запрестольному кресту и по запрестольной иконе Божией Матери, два креста металлических, один крест деревянный; иконы Божией Матери – одна металлическая, две деревянных, одна из них в серебряно-вызолоченной ризе. На главном приделе на горнем месте висит икона «Нерукотворенный образ Спасителя» в медно-вызолоченной ризе, а на жертвеннике – животворящий деревянный крест, в этот крест вложен маленький серебряный крест. В оном же приделе находятся две иконы, писанные на цинке. Около Царских врат по правую сторону повешен образ Всемилостивого Спаса в медно-вызолоченной ризе, по левую сторону – образ Рождества Пр. Богородицы тоже в медно-вызолоченной ризе. В церкви имеются два деревянных клироса, за ними помещены два деревянных иконостаса, в правом иконостасе помещена икона Рудненской Божией Матери в серебряно-вызолоченной ризе, в левом иконостасе помещен образ Св. чудотворца Николая Можайского в медно-вызолоченной ризе. Икон в медно-вызолоченных ризах размером от 12 вершков до 1 арш. 10 вершков – 4 иконы, а остальные иконы без риз, написаны на золотом фоне».
В описи также перечислены литургические предметы, часть которых были выполнены из серебра, а также три медных паникадила, хоругви и семь колоколов до двухсот пудов весом. В 1922 году в связи с изъятием церковных ценностей в пользу голодающих Поволжья власти конфисковали пятнадцать серебряных предметов общим весом 36 фунтов [29] 6 золотников [30], среди которых были пять риз с венчиками, три креста, два сосуда с приборами, две дарохранительницы, одна лампада, один оклад с Евангелия и одно Евангелие.
Следующую опись имущества Богородицерождественской церкви провели через два года. В ней перечислены семьдесят два предмета с указанием материала, из которого они сделаны, а также их вес и размеры. Характерно, что в то голодное время на добровольные пожертвования прихожан взамен изъятых были вновь приобретены литургические сосуды, напрестольный крест, дарохранительница, серебряное кадило, иерейские облачения…
В 1925 году жители Крылатского заключили соглашение с представителем Московского уездного Совета рабочих и красноармейских депутатов о принятии в бесплатное пользование каменной церкви с отдельно стоящей кирпичной колокольней и кирпичной одноэтажной сторожки. В договоре были подробно изложены условия, на которых верующие принимали церковное имущество, существенно ограничивавшие их права. В приложении к договору приведены фамилии, имена и отчества тридцати наиболее активных крестьян села Крылатское, а также деревень Мневники, Терехово и Татарово, наложивших на себя нелегкое бремя защиты храма в богоборческие времена. В отдельной ведомости перечислялись священнослужители. Упоминался настоятель, протоиерей Николай Александрович Протопопов, сорока девяти лет, священник Александр Андреевич Голубков, сорока семи лет, и диакон Алексей Николаевич Громов, сорока трех лет. К сожалению, дальнейшая судьба этих служителей Церкви нам неизвестна…
По сравнению со многими другими московскими и подмосковными храмами церковь Рождества Пресвятой Богородицы в селе Крылатском закрылась сравнительно поздно. В архиве обнаружено решение Исполнительного комитета Московского областного совета депутатов трудящихся от 30 ноября 1940 года за № 1200/2 о закрытии храма: «Учитывая, что церковь в с. Крылатское бездействует более 3 лет и граждане ходатайствуют о ее закрытии, разрешить Исполкому Кунцевского Райсовета церковь в с. Крылатское закрыть, а здание переоборудовать под клуб».
Однако превратить храм в клуб воинствующим атеистам помешала начавшаяся война. Под предлогом того, что возвышающиеся над местностью строения служат ориентиром для вражеской авиации и артиллерии, с церкви был снят купол с пятиглавием, а ее колокольня разобрана до первого яруса. Пустовавший с 1936 года храм постепенно подвергался разграблению. По воспоминаниям, иконы сжигали на церковной площади, хотя часть образов были разобраны благочестивыми прихожанами.
К святыням храма относился список с Рудненской иконы Божией Матери в серебряном позолоченном окладе. Впервые эта чудотворная икона Пресвятой Богородицы явилась в 1678 году в местечке Рудня Могилевской епархии, а в октябре 1689 года тамошний священник Василий принес ее в Киев и поставил в церкви Печерского женского монастыря. В 1712-м, после слияния этой обители с Фроловским монастырем, что на Подоле, икона была перенесена в него.
Подробности появления этого образа в Крылатском неизвестны. Скорее всего, он был принесен кем-то в церковь вскоре после окончания строительства каменного храма. Рассказывают, что икону нашли в траве у родника крестьяне, отправлявшиеся на сенокос. Святыню поместили в часовню, специально для нее построенную на роднике.
Многие священнослужители и миряне почитали эту икону. В 1917 году на источнике служил Патриарх Московский и Всея Руси Тихон, ныне причисленный Церковью к лику святых. Однажды, в праздник иконы, сюда приезжал Патриарх Алексий I.
По воспоминаниям старожилов, с иконой ездили по московским храмам, а в ее праздник, отмечаемый 12/25 октября, всем селом заказывали Всенощное бдение и Литургию. Перед ней служили молебны с акафистами, а воду с молебнов выливали в колодец на источнике, освящая его.
В 1936 году, вскоре после закрытия храма образ был расколот и сожжен одной из сельских жительниц. Впоследствии жизнь этой женщины оборвалась трагически: во время налета немецкой авиации на завод, расположенный за Москвой-рекой, одна из бомб случайно упала на село, причем именно на ее дом, где она и погибла вместе с дочерью. Больше в Крылатском от авианалетов не пострадал никто…
Список с Рудненского образа Божией Матери, находящийся ныне в храме, являлся домашней иконой жительницы Крылатского Параскевы Ивановны Мухиной, скончавшейся еще до начала войны. Писали его, судя по орнаментам, украшающим оклад, в конце XIX столетия. После смерти владелицы икону унаследовала ее дочь, Варвара, а от нее – крестница, Лидия Ильинична Груздева.
В 1987 году образ был отреставрирован, а в 1990-м передан в Храм Рождества Пресвятой Богородицы. 6 апреля 1996 года в храме был освящен приставной престол в честь и славу Рудненской иконы Божией Матери.
Восстановление храма и его современная жизнь
После войны церковь в течение долгого времени оставалась заброшенной. С 1960-х годов ее помещения использовались в качестве дровяных и сенных сараев. В 1970-х в связи со строительством нового московского микрорайона все шесть улиц села Крылатского были снесены, а в 1980-м и погост был ликвидирован бульдозерами.
В июле 1989 года была зарегистрирована община верующих, приступившая к восстановлению церкви. В 1990 году они соорудили временную кровлю над зданием. В 1990-х годах с помощью прихожан и добровольных жертвователей храм и колокольню восстановили, при этом для удобства богослужения была существенно увеличена бывшая паперть-переход, к восточной части храма была пристроена новая, не существовавшая ранее полукруглая апсида, а с северной стороны основного четверика приделано высокое крыльцо. В храме был размещен новый иконостас, написанный в стилистике барокко, соответствующей времени строительства каменной церкви. При этом внутренние ее стены расписаны в древнерусской манере. Преобразился и внешний облик храма: вместо прежней побелки по штукатурке его стены выкрасили в светло-голубой тон, а пилястры, полуколонны, карнизы и оконные наличники выделили белым цветом. Колористическую тему возвышенной, торжествующей радости духовной довершают сияющие на солнце позолоченные главы с крестами.
Учитывая особую ценность археологических памятников Крылатского и в соответствии с «Положением об охране и использовании памятников истории и культуры» регулярно проводятся охранные и предпроектные археологические и историко-ландшафтные изыскания. По словам специалистов, наибольший интерес для ученых представляет самая крупная овражно-балочная система Крылатских холмов – Каменная клетва (Татаровский овраг) площадью 29,7 гектара. В процессе обследований здесь выявлено более двадцати значимых природных объектов геологического, гидрологического, ботанического и зоологического характера.
На левом склоне холма, под церковью, находится обнажение светло-серых меловых песков, по всей видимости, единственное в Москве. В границах Татаровского оврага расположен «Святой источник», дающий начало Крылатскому ручью. Здесь же, ниже по течению ручья, имеется и другой родник.
Важную природоохранную и познавательную ценность Крылатских холмов составляет растительный покров с участками реликтовых широколиственных лесов с мощными дубами, липами, а также характерными для пойм крупных рек ольшаниками, ракитниками и другими мелколиственными лесами. Большую ценность представляют растительные сообщества суходольных лугов – самые крупные в Москве. Особой защиты требуют сорок четыре вида редких растений, в том числе многочисленные разновидности колокольчика, клевера, вероники и такие уникальные для городской среды травяные растения, как хохлатка плотная и гвоздика травянистая. Кроме того, район Крылатских холмов служит пристанищем для различных насекомых, в том числе редких видов стрекоз, жуков, а также для птиц, например, ушастой совы, занесенной в Красную книгу.
И все же мало что сейчас напоминает о местах, где когда-то жили, трудились и молились жители древнего подмосковного села Крылатское и соседних с ним деревень. Необдуманно и бездушно снесены и места их упокоения. Лишь чудом сохранившийся храм возносит беззвучные молитвы к Богу, взывая к духовному и нравственному сознанию людей. Старый храм, построенный для нужд окрестных крестьян с их своеобразным укладом и жизнеустройством, теперь верно служит многочисленным городским жителям, неожиданно ставшим его прихожанами.
[1] Верста́ – русская мера длины, равная 1,06 км.
[2] Дья́ковская культура – археологическая культура раннего железного века, существовавшая в VII–V веках на территории нынешних Московской, Тверской, Вологодской, Владимирской, Ярославской и Смоленской областей. Носителей Дьяковской культуры обычно считают представителями древних финно-угорских и прибалтийско-финских племен, хотя не менее обоснованной выглядит и версия об их славянском происхождении.
[3] Духóвная (духовная грамота) – завещание в России в XII–XVIII веках.
[4] То есть пожаловано. – Ред.
[5] Четь – старая русская мера площади засеянной земли, равная примерно 0.5 гектара.
[6] Десяти́на – мера земельной площади, равная 1,09 гектара.
[7] Алты́н – в старину: три копейки, а также трехкопеечная монета.
[8] Деньга́ (до конца XVIII столетия – денга́) – русская монета достоинством в полкопейки.
[9] Закомáра – полукруглое или килевидное завершение части наружной стены здания, как правило, повторяющее очертания расположенного за ней свода.
[10] Бараба́н – цилиндрическая или многогранная часть здания, которая служит основанием для купола.
[11] От немецкого слова «Kunststück» – ловкий фокус, проделка, фиглярство. – Ред.
[12] Арши́н – старая русская мера длины, равная 0,71 м.
[13] Вершóк – мера длины, равная 4,4 см.
[14] Исповедáльная вéдомость (исповедная роспись, духовная роспись, великопостная роспись) – ежегодный отчетный документ, составлявшийся по каждому приходу Православной Церкви в Российской Империи в XVIII–начале XX веков и представлявший собой посемейный список всех проживавших на его территории прихожан (как правило, за исключением младенцев), с указанием для каждого человека, был ли он в этом году во время Великого поста или во время других постов на исповеди и причащался ли у своего священника, а, если нет, то по какой причине.
[15] То есть вскладчину. – Ред.
[16] Тра́пеза – западная часть церкви, находящаяся напротив алтаря перед папертью.
[17] Пиля́стр, или пиля́стра (от итальянского слова «pilastro» и латинского «pila» – «столб») – вертикальный выступ стены, условно изображающий колонну.
[18] Карни́з (от греческого слова «κορωνίς») – выступающий элемент отделки зданий, отделяющий плоскость крыши от вертикальной плоскости стены, или разделяющий плоскость стены по выделенным горизонтальным линиям.
[19] «Восьмери́к на четверикé» – тип архитектурной композиции церковного здания, при котором верхний объем октагональной, то есть восьмигранной конфигурации («восьмерик») поставлен на четверик (как правило, более низкий). Изначально это архитектурное решение получило распространение в русском деревянном храмовом зодчестве, а в конце XVII века прочно вошло в арсенал приемов московского барокко. Сочетание контрастных форм придает храму устремленность ввысь.
[20] Русское барóкко – общее название нескольких разновидностей стиля барокко, сформировавшихся в Московском государстве и в Российской империи в конце XVII–XVIII веках.
[21] Са́жень или саже́нь – старорусская мера длины, равная 2,13 м.
[22] Апси́да (от древнегреческого слова «ἁψῖδος» – свод) – полукруглый, граненый или прямоугольный в плане выступ здания, перекрытый полукуполом или сомкнутым полусводом. В христианских храмах апсида, как правило, представляет собой алтарный выступ, ориентированный на восток.
[23] Лопа́тка – вертикальный плоский выступ стены, не имеющий в отличие от пилястра основания и венчающей части.
[24] Пря́сла в храмовой архитектуре – вертикальные части фасада, разделенные лопатками или пилястрами.
[25] Поре́брик – тип орнаментальной кирпичной кладки, в которой ряд кирпичей укладывается под углом к поверхности стены (ребром наружу).
[26] Антаблеме́нт ( от французского слова «table» – стол, доска) – балочное перекрытие пролета или завершение стены.
[27] Слуховое окно – окно в кровле здания, предназначенное для естественного освещения и проветривания чердачных помещений, а иногда и для выхода на крышу.
[28] Коко́шник (в архитектуре) – полукруглый или килевидный наружный декоративный элемент в виде ложной закомары. Этимологически термин связан с названием традиционного русского женского головного убора.
[29] Фунт (от латинского слова «pondus» – вес, тяжесть) – единица массы в системе русских мер, равная 0,409 кг.
[30] Золотни́к – русская дометрическая единица массы, равная 4,266 г.
© Храм Рождества Пресвятой Богородицы в Крылатском, 2014; Издательство «Никея», 2014